Рогожников С.И.Короткие истории из жизни Эмиля Фишера.Галерея известных химиков(часть 1)

Короткие истории
из жизни Эмиля Фишера

С.И.РОГОЖНИКОВ,
г. Пермь

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Э.Г.Фишер
(1852–1919)


Эмиль Герман Фишер (1852–1919) – выдающийся немецкий химик-органик, основоположник химии природных соединений, основатель школы химиков, среди которых О.Дильс, А.Виндаус, Ф.Прегль, О.Варбург. Работы посвящены химии углеводов, белков, пуриновых соединений.

Э.Фишер синтезировал фенилгидразин (1875, совместно с О.Фишером, своим двоюродным братом), установил строение розанилина и его производных (1878), исследовал строение пуриновых соединений (с 1882 г.), что привело в дальнейшем к синтезу производных пурина – кофеина, теобромина, ксантина, гуанина и аденина (1897), пурина (1898), мочевой кислоты (1899).

Он открыл реакцию образования озазонов при нагревании моносахаридов с избытком арилгидразина (1884), осуществил синтез сахаров (с 1887 г.), предложил простую номенклатуру для углеводов (1890), используемую до сих пор, разработал их рациональные формулы и классификацию, синтезировал маннозу, фруктозу и глюкозу (1890); предложил новый способ синтеза глюкозидов из спирта и сахаров (1893).

В 1894 г. Фишер первым начал использовать для синтеза химических соединений ферменты. Предположил, что аминокислоты являются самым простым строительным материалом для белков. Создал метод анализа и разделения аминокислот (1901), открыл валин (1901), пролин и оксипролин (1902). Ученый экспериментально доказал, что аминокислоты связываются между собой в результате взаимодействия карбоксильных и аминогрупп с выделением воды, образуя соединения, названные им полипептидами (1902). Он положил начало синтезу полипептидов и получил первый дипептид (1902). Получил октадекапептид – первое синтетическое соединение, родственное простым белкам (1907); получил диэтилбарбитуровую кислоту – первое снотворное средство (веронал). Синтезировал производные сахаров (1913), глюкозиды пуринового ряда (1914).

Фишер – президент Немецкого химического общества в 1894–1895 гг., 1902 г., 1906 г. В 1902 г. за работы по исследованию сахаров и пуринов ученый получил Нобелевскую премию.

Глуп? Иди в студенты

Э.Г.Фишер родился 9 октября 1852 г. в Эйскирхене – маленьком окружном городке недалеко от Бонна в семье преуспевающего коммерсанта Лоренца Фишера и Юлии Фишер (в девичестве Пёнгсен). Из пяти детей семейства Фишеров Эмиль был единственным мальчиком, поэтому отец возлагал на него большие надежды как на продолжателя семейного бизнеса.

Первоначальные знания будущий великий химик получил, занимаясь в течение четырех лет в частной школе. Затем Эмиль окончил сначала: Высшее реальное училище в Эйскирхене, потом государственную школу Вецлара и, наконец, весной 1869 г. с отличием Боннскую гимназию. В дальнейшем молодой человек хотел заняться изучением естественных наук, но по настоянию отца был вынужден начать работать в конторе мужа своей сестры Фанни – известного лесоторговца Макса Фридрихса.

Однако бизнес совершенно не интересовал юношу. Для Эмиля проведение химических опытов было гораздо интересней заполнения конторской книги и получения почты. Для этого он купил руководство по химии Штокгарда, приспособил небольшую комнатушку, находившуюся в помещении конторы, и стал экспериментировать в ней с различными веществами. Неприятные запахи, доносящиеся из лаборатории, а иногда и хлопки взрывов привлекли внимание лесоторговца и он пожаловался отцу Эмиля: “Вместо того, чтобы заниматься делом, он начал проводить опыты. У него даже конторская книга испещрена химическими формулами. А ведь я дал ее ему лишь для учебы. Что было бы с моим бизнесом, если бы это была настоящая книга? Через мою контору прошло немало служащих, но такого плохого ученика, как Эмиль, я еще не встречал. Он занимается чем угодно, но только не торговлей”. И в заключение своего монолога резюмировал: “Нет, он просто безнадежен! Из этого парня никогда ничего не выйдет”.

Слушая зятя, отец Эмиля тяжело вздыхал. Ведь он хотел видеть единственного сына коммерсантом, продолжателем семейного дела. Не раз и не два Лоренц Фишер пытался убедить юношу заняться торговлей, но все его попытки оканчивались неудачей – Эмиля неудержимо тянуло к занятиям естественными науками. После одного из очередных семейных скандалов глава семьи сделал окончательный вывод, сформулировав его следующими словами: “Юноша слишком глуп, чтобы стать коммерсантом, придется отправить его учиться в университет”.

А ведь прояви Эмиль себя в коммерции хоть в малой степени, наука могла бы лишиться выдающегося ученого.

А может, ну ее – эту химию?

Разрешение отца на учебу в университете сильно обрадовало Эмиля, и он принял решение поступать в Боннский университет. К сожалению, осуществлению этого желания помешала болезнь. Осложнение, полученное после незалеченной простуды, потребовало длительного лечения и отложило поступление в университет на год. Чтобы поправить здоровье, юноша вместе с матерью сначала поехал в Эмс на воды, а затем отправился к дяде-врачу в Кельн. Несмотря на некоторую примитивность лечения, здоровье Фишера постепенно улучшилось, и вскоре он был уже готов начать учебу в университете.

Уже весной 1871 г. Эмиль вместе со своим двоюродным братом Эрнестом Фишером стал студентом Боннского университета. Учеба давалась юноше без особого труда, но его тянуло к экспериментальной работе, тогда как во время летнего семестра он должен был посещать только лекции. Эмиль же стремился попасть в лабораторию Ф.А.Кекуле – талантливого химика, отличного оратора; к тому же просто обаятельного человека. Однако, чтобы мечта сбылась, сначала надо было пройти через лабораторию аналитической химии, которой руководил тогда профессор Энгельбах.

Эмиль с воодушевлением пришел на первое занятие, но энтузиазм юноши быстро испарился, когда ассистент профессора, ничего не объясняя, вручил ему склянку с каким-то раствором темно-зеленого цвета и предложил отчитаться о результатах исследования через неделю. Эмиль попытался протестовать, объясняя, что он не имеет даже представления, как проводить анализ, но в ответ услышал: “Берите руководство и таблицы Вилля, читайте и делайте, как там написано”. А затем, помолчав, снисходительно добавил: “Ну ладно, как новичку, вместо одной недели я даю вам на анализ две”.

Ясно, что такая методика обучения оказалась тяжелым испытанием даже для Эмиля, уже имевшего некоторый опыт экспериментирования с химическими веществами. Что же тогда говорить о других студентах, не имевших даже этих навыков. Однако большинство не делало из этого проблемы. Фишер не раз наблюдал, как некоторые из студентов украдкой покидали лабораторию, унося с собой выданные растворы. Появлялись они только через неделю и, назвав результаты ассистенту, без труда получали зачет. Фишер же добросовестно изучил руководство Вилля и в течение двух недель проделывал длительные и сложные определения. Однако, когда Эмиль пришел сдавать свой отчет ассистенту, тот был несказанно удивлен. С нескрываемым сарказмом он произнес: “Но это же просто фантастический результат! Ничего похожего в вашем растворе нет. Как вам удалось найти никель? А откуда здесь взялся кадмий? А калий? Повторите-ка анализ еще раз. Берите пример с других студентов. Работайте тщательнее”. Эмиль покраснел. Он буквально сгорал от стыда – надо же было так оплошать! А ведь результаты казались ему вполне правдоподобными.

Это было первым разочарованием Фишера в химии. Он пришел в такое отчаяние, что решил бросить занятия этой наукой, которую еще недавно просто боготворил. В дальнейшем поводов для разочарований становилось у юноши все больше и больше. Монотонные лекции профессора, на которых тот заставлял под диктовку записывать нудные прописи, вызывали тоску у Эмиля. Эксперименты по количественному анализу, проводившиеся примитивными, давно устаревшими методами и требовавшие огромного количества времени, также не добавляли энтузиазма.

Вконец разочаровавшийся в химии, Фишер решил заняться физикой. Двоюродный брат Эмиля – Эрнест – всячески старался отговорить его от этого поспешного решения. “Раз ты уже выбрал химию, то продолжай, – говорил он ему. – Если тебе не нравится здесь, поезжай в другой университет”. К уговорам присоединился и другой двоюродный брат – Отто Фишер (1852–1932). Под напором братьев Эмиль сдался – новым местом учебы был выбран Страсбург.

Приметы химика

Осенью 1872 г. Эмиль вместе со своим двоюродным братом Отто стали студентами Страсбургского университета. В следующем году к ним присоединился и второй двоюродный брат – Эрнест. Страсбург покорил братьев своей непохожестью на другие города, в которых они бывали раньше. Дело в том, что Страсбург на протяжении почти двух веков был французской территорией, и его жители многое переняли из традиций и обычаев Франции.

Учились братья с удовольствием. Им нравились многие преподаватели, а профессора химии Адольфа Байера (1835–1918) они просто боготворили. Благодаря этому относительно еще молодому ученому в Эмиле снова возродилась любовь к химии, которая из сухой и скучной науки превратилась в живое и интересное дело. Слова Байера о том, что “чтобы распознать вещества, созданные живыми организмами, надо вначале их изучить, а затем и синтезировать”, надолго запали в память молодого химика и стали программой его действий на многие годы вперед.

В качестве докторской диссертации Байер предложил Фишеру исследование, посвященное синтезу флуоресцеина. В 1874 г. после успешной защиты диссертации, посвященной фталеинам, Эмиль получил докторскую степень и был оставлен преподавателем в Страсбургском университете. Здесь же в 1875 г. вместе с братом Отто он синтезировал новое вещество – фенилгидразин.

Многие вещества, с которыми работал Эмиль Фишер (флуоресцеин, эозин, фенилгидразин и некоторые другие), при контакте с кожей окрашивали ее, поэтому пальцы Эмиля часто имели то красный, то желтый цвет. Как ни старался отмыть руки будущий лауреат Нобелевской премии, все усилия были тщетны. Да что там руки! Однажды один из красителей – флуоресцеин – случайно попал на волосы Фишера. Ученому пришлось несколько часов смывать его с мылом в городской бане.

Зная, что Эмиль работает с красителями, его брат Эрнест, который в то время трудился в хирургическом отделении городской больницы Кельна, как-то поинтересовался у него, чем можно окрасить анатомические ткани. Продемонстрировав пальцы своих рук, Эмиль сказал: “Красителей много, однако, как ты видишь, трудно найти что-то лучше, чем эозин”. Эрнест прислушался к совету брата. Вскоре эозин стал одним из основных препаратов, применяемых в анатомических исследованиях, и принес немалую славу Эрнесту Фишеру. Эмилю оставалось утешаться только тем, что именно он предложил брату это вещество для окрашивания тканей.

С тем, что руки Фишера часто были окрашены реактивами, связана еще одна интересная история. Однажды, когда ученый ехал в поезде в Страсбург, сидевший напротив него в купе мужчина неожиданно поинтересовался, не имеет ли он отношения к химии. Фишер посмотрел на свои руки, окрашенные вследствие длительной работы с фенилгидразином, затем перевел взгляд на руки соседа и с усмешкой заметил: “Да вы тоже, я смотрю, недалеко от меня ушли”. Попутчиком оказался выходец из России, один из основателей химии и технологии красящих веществ в Германии, автор хромофорной теории цвета Отто Николаус Витт (1853–1915). Эта встреча послужила поводом для возникновения дружеских отношений между учеными. Впоследствии они не раз встречались, ведя разговоры не только о науке, но и на другие, самые разнообразные темы.

Все дело в организации

Хотя Фишер начал экспериментировать с химическими веществами еще работая в конторе мужа сестры Фридрихса, высоким уровнем экспериментального мастерства во время учебы как в Боннском, так и в Страсбургском университете он похвастать не мог. В Бонне Эмиль, как уже упоминалось, не смог с первого раза правильно определить ионы, содержащиеся в выданном ему для анализа растворе, в Страсбурге же, споткнувшись, разбил колбу с несколькими килограммами ртути. Ох, и пришлось Фишеру, а также другим студентам помучиться, доставая растекшийся по щелям пола металл.

Еще в те студенческие времена Эмиль, наблюдая, как бесконечно долго идут некоторые процессы (например, фильтрование), задумывался над их усовершенствованием, используя для этого новые прогрессивные методы исследования и современное оборудование. Мечты Фишера начали реализовываться, когда он вслед за своим учителем Байером в 1875 г. переехал в Мюнхен, где условия для экспериментов были превосходными.

Отец, наблюдавший за успехами сына, выделил ему приличную сумму, равную приданому сестер. Это позволило ученому не ломать голову над поисками средств к существованию, а полностью посвятить себя научным исследованиям. Фишер с головой окунулся в работу. Со временем его экспериментальное мастерство росло, и вскоре он стал настоящим виртуозом своего дела, выполняя за день не менее пяти анализов. Никому из других практикантов не удавалось сделать столько, сколько Эмилю.

Как-то В.Кенигс (1851–1906), новый практикант Байера, обиделся на Фишера, упрекнувшего его за то, что тот тратит слишком много времени на проведение анализов, и выразил сомнение, что данную работу можно сделать быстрее. Фишер на спор решил продемонстрировать свое мастерство и доказать Кенигсу, что это вполне возможно.

Придя в лабораторию ранним утром, он разжег печи, взял навески веществ и приступил к экспериментам. Работа закипела: две печи (для определения углерода и водорода) работали на одном столе, две других – для определения азота – были включены на другом. Непрерывно наблюдая за ходом сжигания веществ, Эмиль разжег и пятую печь. Работал он с завидной ловкостью и умением, не тратя впустую ни одной минуты. Все было продумано и организовано до мелочей. К вечеру результаты всех пяти анализов были готовы. Кенигс не мог поверить своим глазам.

– Да ты настоящий кудесник, – с восхищением сказал он Фишеру.

– Ничего особенного, дорогой Вильгельм, – ответил ему Эмиль, – все дело просто в правильной организации.

Издержки профессии

Работая в мюнхенской лаборатории Байера, Фишер синтезировал органическое соединение гетероциклического ряда, производное индола – скатол. Восторгу ученого не было предела. Он верил, что полученное вещество позволит ему сделать новые открытия. Однако синтезированное соединение имело такой невыносимый запах, что остальные практиканты тотчас же прекратили свои опыты и один за другим в спешке покинули лабораторию. Лишь Эмиль, воодушевленный своим открытием, остался на рабочем месте.

Последовал период напряженного труда по изучению свойств полученного соединения. Со временем запах скатола пропитал одежду ученого, его волосы и даже кожу.

Сам Фишер (как, впрочем, и другие практиканты) постепенно настолько привык к неприятному запаху, что почти перестал ощущать его. Для посторонних же людей нахождение рядом с Эмилем было просто невыносимой пыткой.

В своих мемуарах Фишер вспоминал такой забавный случай, который произошел с ним во время путешествия на Корсику. Для прогулок в горы он взял с собой непромокаемую суконную куртку, в которой работал зимой в лаборатории. Фишер совсем забыл, что за долгие дни, пока эта куртка находилась на нем, она впитала все “ароматы”, источаемые скатолом, и невыносимо воняла.

На границе с Францией таможенник, приоткрыв чемодан Эмиля, где находилась куртка, тут же с возмущением потребовал его немедленно закрыть и категорически отказался производить досмотр, видимо решив, что в чемодане находится давно нестиранное нижнее белье. Поведение таможенника было объяснимым – ведь скатол является продуктом гниения белков в кишечнике человека и, вследствие этого, имеет весьма специфический запах.

В гостинице, где остановился химик, “ароматы”, исходящие от куртки, также привели к тому, что соседи стали жаловаться хозяйке на дурной запах, исходящий из комнаты Фишера. Ученому пришлось выстирать куртку, а потом долго проветривать ее на воздухе.

Очередной раз скатол подвел Фишера при посещении им мюнхенской оперы.

Надо заметить, что Эмиля всегда тянуло к искусству. При малейшей возможности он обязательно стремился посетить картинную галерею, посмотреть новую постановку в театре или в опере. Особенно Фишер был неравнодушен к музыке. Благодаря упорным упражнениям он мог неплохо сыграть сонаты Гайдна, Бетховена, Моцарта. Эмиль даже играл в четыре руки со своим кузеном Эрнестом, бывшим почти виртуозным пианистом. Иногда братья устраивали небольшие концерты, после которых благодарные слушатели не раз награждали их аплодисментами.

Впоследствии Фишер охладел к игре на рояле, предпочитая ей посещение концертов, спектаклей или оперы. Он был очень эмоциональным человеком. Спектакли иногда оказывали на Фишера такое сильное впечатление, что от переживаний у него даже катились по щекам слезы. Особенно любил Эмиль посещать оперу. И тут-то как раз запах скатола сыграл с ученым очередную злую шутку.

Однажды, узнав, что в Королевской опере намечается новая постановка, Фишер решил обязательно посетить премьеру. Причем билет он взял не на дешевые места, как это часто бывало с ним в молодые годы, а в соответствии со своим новым статусом на более дорогое место, поближе к сцене. Но как только Эмиль вошел в партер, соседи начали шушукаться, а дамы демонстративно вытащили флакончики духов.

– Кто пустил этого конюха в оперу? – послышался чей-то возглас.

Эмиль долго не мог понять, о ком идет речь, а когда осознал, что именно он стал возмутителем спокойствия, густо покраснел. Никогда еще ученый не чувствовал себя так неловко, как в этот вечер. Под пристальными взглядами присутствующих Фишер вынужден был покинуть здание, так и не посмотрев новой постановки.

Кофе по рецепту профессора Фишера

Одним из ученых, с которым Фишера связала дружба на многие годы, был уже упоминавшийся Вильгельм Кенигс. Еще при первой встрече Эмиль обратил внимание на молодого человека, отличавшегося от других своим нестандартным поведением. Дело в том, что выглядел практикант весьма необычно: на одной ноге у него был надет ботинок, а на втором красовалась домашняя туфля. И вот в таком экстравагантном наряде юноша появлялся в институте в течение нескольких недель. Внешне невзрачный, он казался очень непривлекательным, однако это обманчивое впечатление мгновенно исчезало, стоило лишь заговорить с Кенигсом – настолько он был остроумным и веселым человеком.

Впоследствии Эмиль и Вильгельм подружились и часто проводили время вместе, благо жили они совсем недалеко друг от друга – на одном этаже. По вечерам друзья заходили друг к другу в гости, делились новостями, обсуждали планы дальнейших экспериментов. Фишеру нравился веселый нрав Кенигса, его меткие шутки и остроумные высказывания, благодаря которым тот сразу же становился душой любой компании. При необходимости Вильгельм мог быстро сочинить на любую тему подходящие стихи и даже поставить небольшую пьесу.

Друзья любили вместе посещать студенческие пирушки, различные приемы и даже совершили вместе ряд путешествий по Европе. Эмиль мог часами смеяться над шутками и розыгрышами Вильгельма, хотя иногда и сам оказывался пострадавшим от его проделок. Так, живя в Мюнхене, Фишер собрал большую коллекцию вин, среди которых было и несколько достаточно ценных бутылок. Переезжая в Эрланген, он попросил свою бывшую хозяйку переслать коллекцию по новому адресу. Однако каково же было удивление Эмиля, когда хозяйка сообщила ему, что сделать это невозможно, поскольку Кенигс со своими друзьями уже выпил все вино. Когда Эмиль потребовал объяснений от Вильгельма, тот удивленно ответил, что не ожидал такой реакции и думал, что его шутка понравится другу и он только посмеется над ней, как это сделал бы сам Кенигс в подобной ситуации. Ну, а чтобы Эмиль не очень сильно расстраивался, Вильгельм сообщил тому, что уже выслал другу бочку отличного мюнхенского пива.

Фишер старался не отставать от товарища и однажды также разыграл своих коллег, в том числе и Кенигса. В ходе исследований с мочевой кислотой, проводимых в Мюнхене, он получил трихлорпурин. Это вещество стало исходным для получения сначала ксантина, а затем при последующем его метилировании – кофеина. Синтезированное вещество представляло собой бесцветные кристаллы, горькие на вкус, и внешне ничем не отличалось от природного кофеина. Выяснив, что полученное соединение оказывает такое же возбуждающее действие, как и натуральный продукт, Фишер решил сварить из него напиток, который напоминал бы вкус настоящего кофе. Однажды, выйдя из кухни, Эмиль торжественно произнес:

– Сегодня я хочу угостить вас кофе, сваренным без кофе.

Разлив напиток из большой металлической кружки по маленьким чашкам, он предложил друзьям отведать его творение на вкус.

– Ну что ж, доверимся химии и нашему кулинару Фишеру, – торжественно произнес Кенигс и отпил глоток. Как опытный дегустатор, подержав жидкость во рту, оценив ее вкус и аромат, он проглотил ее, а затем, сделав небольшую паузу, с пафосом произнес:

– Если когда-нибудь Германия останется без кофе, ты сделаешься самым богатым человеком в стране. Пожалуй, сможешь открыть собственную фабрику.

– Спасибо за то, что ты пророчишь мне такое прекрасное будущее, – с улыбкой ответил Эмиль. – Теперь главное, чтобы птицы не подвели – ведь исходным веществом для получения выпитого вами напитка был гуанин, который, как известно, является основной составной частью экскрементов птиц.

Опешившие от такой новости коллеги еще долго не могли прийти в себя от удивления. А Кенигс впоследствии даже сочинил шутливое стихотворение, в котором говорилось о том, как весть о получении Фишером кофе дошла до птиц побережья Чили, где главным образом добывалось гуано, и как те бурно обсуждали коммерческие перспективы, открывавшиеся перед ними в связи с этим событием.

К исполнению обязанностей профессора готов

Из-за небрежного отношения к своему здоровью в детские и юношеские годы Фишер впоследствии довольно часто болел. В первый раз болезнь настигла его в 18-летнем возрасте. В результате простуды он заболел катаром желудка, который вскоре перешел в хроническую форму, и Фишеру почти два года пришлось посвятить лечению.

В 1884 году, работая в Эрлангенском университете, Эмиль снова заболел, теперь уже катаром дыхательных путей. На этот раз причинами заболевания были работа с пентахлоридом фосфора, проходившая в плохо проветриваемой лаборатории, и чрезмерное курение. Сильнейшее повреждение носа, горла и трахеи привело к тому, что Фишер практически утратил обоняние и почти полгода вообще не воспринимал никаких запахов. Попытки вылечиться, не прилагая к этому больших усилий, не соблюдая режим и не прекращая лекций и курения, ни к чему хорошему не привели. Фишер был вынужден попросить у руководства Эрлангенского университета предоставить ему продолжительный отпуск для поправки здоровья. Несколько месяцев, проведенных в путешествиях по Европе, значительно улучшили самочувствие Эмиля, и вскоре он совершенно выздоровел.

Во время путешествия ученый получил телеграмму, в которой говорилось о том, что в связи с отъездом в Лейпциг И.Вислиценуса освободилась должность профессора химии в Вюрцбурге. Рассматривая кандидатуру Фишера, в университете Вюрцбурга сначала решили не приглашать его, зная, что тот находится в отпуске по болезни. Однако, когда туда дошла информация, что Эмиль уже практически здоров, на факультете вновь был поставлен вопрос о его приглашении в Вюрцбург.

Чтобы окончательно прояснить ситуацию, на встречу с Эмилем прибыл зоолог, профессор Карл Земпер, перед которым стояла задача лично убедиться в состоянии здоровья Фишера. Для этого Земпер сначала предложил Эмилю совершить небольшое путешествие в горы. Хотя профессор был намного старше Фишера, он сразу задал в ходьбе довольно быстрый темп. Однако, когда ученые поднялись на вершину, тяжело дышащий Земпер вынужден был констатировать, что подъем дался химику довольно легко.

Откуда профессору было знать, что Эмиль еще с детства любил физические упражнения, а походы в горы просто обожал, совершив ряд путешествий по горным областям Германии, Швейцарии и Франции. Кроме того, будучи страстным охотником, он иногда проводил в движении по 6–8 часов, охотясь вместе с отцом на куропаток.

Чтобы усложнить испытание, Земпер перешел к его второму этапу и предложил Фишеру выпить шампанского. Но и к этому испытанию Эмиль оказался хорошо подготовленным. Дело в том, что буквально с юношеских лет Фишер был любителем вина и пива, привычку к употреблению которых он приобрел, еще учась в гимназии Вецлара. В дальнейшем – и в студенческие годы, и позже – он был завсегдатаем винных погребков, подолгу засиживаясь там с друзьями за кружкой пива или бокалом вина.

В Страсбурге, например, в течение семестра 1872/1873 г. Фишер умудрился выпить целую бочку бургундского вина. В результате он так поправился, что профессора, дабы не путать его с кузеном Отто, стали называть Эмиля “толстый” Фишер. Изменения, происшедшие с сыном, не остались незамеченными и дома. Когда Эмиль приехал туда на каникулы, отец, имевший большой жизненный опыт, критически оглядев сына, с упреком сказал ему: “Ты, видно, слишком много выпивал”.

Поэтому результатом второго испытания стало лишь опьянение немолодого профессора, который был вынужден констатировать, что Эмиль с честью выдержал и это испытание. По возвращении в Вюрцбург Земпер доложил, что “Фишер совершенно крепкий, способный к деятельности человек, который еще переживет всех нас”.

Через месяц Эмиль получил приглашение и вскоре стал профессором Вюрцбургского университета.

Окончание следует

И с п о л ь з о в а н н а я л и т е р а т у р а

Фишер Э. Из моей жизни. Автобиография. Пер. с нем. М.: Наука, 1988; Фишер Э. Избранные труды. Пер. с нем. М.: Наука, 1979; Манолов К. Великие химики. Т. II. Пер. с болг. 3-е изд., испр. и доп. М.: Мир, 1985; Волков В.А., Вонский Е.В., Кузнецова Г.И. Выдающиеся химики мира. М.: Высшая школа, 1991; Мусабеков Ю.С., Черняк А.Л. Выдающиеся химики мира. Библиографический указатель. М.: Книга, 1971; Биографии великих химиков. Под ред. К.Хайнига. Пер. с нем. М.: Мир, 1981; Лауреаты Нобелевской премии. Энциклопедия: М–Я. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1992; Самин Д.К. Сто великих ученых. М.: Вече, 2000; Кузнецов В.И. Эмиль Фишер: классические работы в области химии углеводов, белков и пуриновых соединений. Химия в школе, 1997, № 1.